Встречаются трутовики. На двух растущих деревьях заметил плодовые тела корневой губки. Полно искривленных и сильно наклоненных в сторону коридоров деревьев. При этом площадь выдела 31 га, средний диаметр - около 38 см, число стволов сосны 200-240 стволов на га. Есть еще ряды хиленького дуба, местами совершенно пропавшего: это его пытались спасти, вырубая соседние ряды сосны и создав громадные коридоры. В Латвии это насаждение уже можно было бы назначать в рубку главного пользования: там для этого используют два критерия, - возраст (тоже 81 год и выше) и средний диаметр (34 см и более). Мы же вынуждены назначать выборочные санрубки и выбирать сухостой ( 10-12 кбм с га), который будет образовываться ежегодно... Разве это разумно? В опытном порядке, нарушая все правила, мы отвели там интенсивные проходные (25-40%), очень похожие на первый прием постепенных рубок. На доращивание оставили только качественные стволы, - все дровяные, даже с диаметром 50 см убрали. Под полог попробуем ввести дуб и ель, - условия очень богатые. Посмотрим, что получится. М.П.
По итогам прошлого года Алтайский край признан лучшим субъектом РФ в области лесных отношений. Получено пять миллионов рублей на проведение работ по воспроизводству и охране лесов. Соответствующий сертификат выдан Министерством РФ и Федеральным агентством лесного хозяйства на имя губернатора. Какую грань деятельности, связанной с лесом, ни возьми – край признанный лидер: переработка древесины, лесовосстановление. Неужели нет вопросов? Есть! Напоминают из прошлого подсоченные деревья. Кто-то говорит: да под пилу пора и все дела. Кто-то уже попытался рубить и поплатился: нельзя. Что с ними делать? На этот вопрос необходим научно обоснованный ответ, а его – увы – пока никто не смог дать. Постараемся установить: почему?
Посади, вырасти, а потом руби
Тяжелое прошлое оставлено сегодняшним лесоводам. Еще в ХХ веке дорубились до того, что теперь в Приобье вместо сосны появились береза и осина. Когда перевели Приобские боры в категорию защитности - особо ценные лесные массивы, сплошные рубки были запрещены.
Несколько десятилетий тому назад государство спускало задания по заготовкам живицы. Для этого делалась подсочка деревьев. На стволах остались следы - борозды по ошкуренным участкам, которые легко разглядеть, находятся на высоте человеческого роста. Говорят, что сосны с такими метками внутри трухлявые. Живица вытянула всю жизненную силу, их необходимо вырубать, чтобы не допустить массового отпада. А он, как считают профессионалы, вполне реален: достаточно сильного ветра – и свалит деревья в одночасье.
По всем лесным законам и правилам подсочка проводилась до рубки. И в течение пяти лет подсоченные деревья должны быть убраны. А прошло-то времени гораздо больше. Вот и не дают покоя деревья со шрамами – чего стоят? Ведь на ладан дышат.
Чтобы расставить точки над i, иду к начальнику управления лесами края Михаилу Ключникову. Он сразу предупредил:
- Чтобы срубить деревья, много ума не надо - убрал и оставил поле с травой выше человеческого роста. Считаю, нужно восстановить зеленые массивы под лесным пологом, чтобы он затенял молодой подрост. Под кронами меньше травы, она не сможет заглушить новое поколение хвойных. Процесс нужно сделать постепенным.
Сегодня в лесохозяйственных регламентах определили эту норму. Хочешь рубить - посади вначале лесные культуры, которые обеспечат замену пород. Начальник управления лесами перечислил научно обоснованные подходы, которыми пользуются: рубят и куртинами, и полосами (чтобы можно было применить механизацию для производства лесных культур). Так можем убрать подсоченное поколение деревьев, но с одним условием, чтобы был под пологом подрост.
Однако соль в том, что не все арендаторы разделяют такой подход. Почему? Да потому что не думают о том, что будет завтра. Им нужно срубить и заработать деньги, и их не волнует, что останется. Поэтому управление лесами выступает в этом плане категорически против. Подсоченные деревья будут убирать только в том случае, когда под пологом будет новое поколение деревьев. Соблюсти в природе преемственность, так скажем. Технически и законодательно все это вполне возможно сделать.
В чем камень преткновения?
Садить новые леса - затратное дело для арендатора, может, поэтому и возникают вопросы?
Интересуюсь у лесничего Боровлянского лесничества Елизарова, мол, Владимир Александрович, что скажете насчет подсоченных деревьев? Слышала, они гниют на корню и надо бы их вырубать.
- Так говорят те, кто преследует определенную цель, - ответил лесничий.
Практически все деревья здесь, в Боровлянских лесах, подсочены. Раньше существовали химлесхозы, велась добыча живицы с применением кислоты, которая стимулировала быстрый выход смолы. Владимир Елизаров говорит, что подсочкой пройдено 90 процентов деревьев, а в Боровлянском лесничестве их сколько? «Мы проводим только выборочную рубку, иначе останутся вместо леса пни. Вырубить леса не позволим».
Боровлянское лесничество находится на территории Троицкого, Зонального, Быстроистокского, Усть-Пристанского, Петропавловского районов. Хороши здешние сосны даже с отметинами на стволах.
Сколько же гектаров подсоченных приобских массивов имеет сегодня Государственный лесной фонд?
Сегодня точно никто этого с ходу не скажет. В цифрах легко можно ошибиться.
- А вот и нет, - говорит начальник отдела организации и обеспечения использования лесов Сергей Чернышов, - по каждому конкретно выделу есть данные о том, заподсочены насаждения или нет. И, стало быть, узнать площади эти возможно! Важны сами мероприятия по замене меченых лесов, то есть лесовосстановление. А таких средств в крае нет.
Может, прав Михаил Ключников, назвавший лукавством мнение о том, что подсоченные деревья гниют на корню?
Старые шрамы
Что все же делать? На поверхности вывод – лес заменить на молодой. Острая проблема: это должен решить собственник, а стало быть - государство. С одной стороны, так и порываешься упрекнуть лесоводов: почему мер не принимаете? С другой стороны, понимаешь, почему говорят мэтры отрасли: недопустимо убирать деревья со старыми шрамами, так без леса останемся. Однако никуда не спрячешь и эту проблему: резаная часть в смоле, она находится на высоте от 1,5 до 6 метров - отсюда повышенная горимость.
А вообще за время, пока я пыталась найти ответ на вопрос о меченых деревьях, узнала немало нового из забытого о лесе. В разговорах со старыми вздымщиками (была такая профессия в лесной отрасли) уловила, что пользовали они кислоту для добычи живицы. Опасная жидкость портила обувь, одежду, приносила беды, попадая при неосторожном обращении на кожу.
Старики подтвердили, что для ускорения получения живицы в те времена действительно применялась соляная кислота.
Это допускалось. Логика простая: насаждения подлежали рубке и на деревьях, считай, уже был поставлен крест. Чтобы извлечь максимальную пользу, производилась такая процедура. Запускали в массивы вздымщиков, и те работали: делали кары, что называется, подсачивали деревья. Например, готовилась так называемая спиртовая барда, она позволяла доить дерево, устьица дольше не затягивались. Кора убиралась до луба, где идут смоляные ходы, подрумянивали деревья всю зиму, а в апреле – начале мая нарезали кары. И таким образом из двух составляющих – подрумянивания и нарезки - и состояла подсочка. Внизу врезалась воронка, куда и стекала живица. А чтобы дерево не засохло, подрумянивание делалось с так называемыми питательными ремнями – опояской из неснятой коры.
Все лето вздымщик снимал воронки, выливал содержимое в ведро, а затем в бочку. Наполненную тару сдавали на Барнаульский канифольно-терпентинный завод.
Давай, надо! Давай
Вздымщики зарабатывали хорошо, в профессию шли закаленные люди. За два года до рубок деляну отводили и пускали на подсочку с кислотой. Москва требовала план и сверх него. Шли, конечно, нарушения. Лесная промышленность задавала в те годы тон в отрасли. Давили госзадания: «Надо!» Задача, спущенная сверху, распространялась и на молодые сосняки. Судя по затесям на стволах сегодняшних боров, это и есть те самые, когда-то еще не вызревшие до топора деревья из прошлого. Это их когда-то подрумянили (подоили).
Поговорили мы на эту тему с большим знатоком леса генеральным директором Союза организаций лесной отрасли Владимиром Чукановым. Вопрос, который и ему задала, был очевиден: что же делать с подсоченными деревьями? Вот что он ответил:
- Это может решить только лесоустройство. Именно оно покажет истинное состояние массивов. А на это необходимы большие государственные вложения. Вначале – аэрофотосъемка, результаты которой обрабатываются зимой. На следующий год – таксация насаждений и площадей. И лишь потом выдаются рекомендации. Стало быть, необходимо два года для того, чтобы что-то сказать внятное и определенное в части дальнейшего хозяйственного использования лесов.
Да, но как получить средства, и немалые, на эту процедуру из федерального бюджета? Может, в Государственной думе озадачатся судьбой леса?
Кстати, Приобские боры – это 1,1 миллиона гектаров, а всего земли лесного фонда в крае простираются на 4,4 миллиона гектаров.
Белое пятно в законодательстве
Известно, что на рассмотрении в Госдуме находится проект федерального закона «О внесении изменений в Лесной кодекс Российской Федерации». Этот законопроект предполагается принять к началу 2011 года. Поправок и предложений к нему множество, отослали их и из края.
Кстати, недавно в крае создана новая структура «Лес – Проект», одной из функций которой является проведение лесоустройства. Будем надеяться, что она наверстает упущенное за 10 лет. Именно столько не осуществлялось систематического, объемного проведения лесоустроительных работ в крае.
Это привело к накоплению неучтенных лесов, что не давало в полной мере ухаживать за ними, разумно использовать их.
Закономерен вопрос: почему столь сильная отрасль края своевременно не провела эту необходимую работу – лесоустройство?
Почему ревизировалось, отслеживалось состояние лесов «заплатами»? На этот риторический вопрос ответ очевиден: отсутствие в законодательстве правовой основы. Государство, являясь собственником лесов, не прописало в Лесном кодексе эту немаловажную деталь - финансирование. Его Лесной кодекс отдал на исполнение субъектам Федерации, а в нашем крае нет нефтяных вышек.
Автор: Людмила ИЗВЕКОВА, «АП».
